4 мая 1990 года
День, когда Латвия перестала быть «нашим общим домом»
3 мая 1990 года свою работу начала первая сессия избранного 18 марта Верховного Совета. В начале работы сессии были избраны руководящие органы Верховного Совета, а затем депутаты утвердили состав нового Совета Министров.
Председателем Верховного Совета был избран Анатолий Горбунов, ранее — секретарь ЦК Компартии Латвии по идеологии и председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР. Первым заместителем председателя Верховного Совета стал председатель Думы НФЛ Дайнис Иванс (в недавнем прошлом — журналист), заместителем — входящий в руководство радикального Движения за национальную независимость Латвии (ДННЛ) Андрейс Крастиньш. Секретарем Верховного Совета был избран Имантс Даудиш, до того — секретарь Рижского горкома Компартии Латвии по идеологии, а затем — секретарь Президиума Верховного Совета ЛССР.
Первым премьером стал университетский преподаватель физики и один из руководителей НФЛ Иварс Годманис, который большинству жителей впоследствии запомнился, однако, не тем, что именно он был первым премьером, а тем, что в бытность его премьерства вполне серьезно обсуждался вопрос о необходимости использования для отопления домов знаменитых с революции 1917 года в России «буржуек», потому что денег на закупку мазута для системы центрального отопления не было.
Экономическое положение страны в этот период было очень трудным. Галопировала инфляция, деньги быстро обесценивались. Будущее страны казалось неясным.
Но не только экономические трудности волновали людей. Многие русскоязычные жители республики с тревогой в это время наблюдали за тем, как в стране «одних захлестывают эмоции, других сковывает страх, третьи вообще не понимают реалий», как в обществе начинают торжествовать «силы социального реванша, сторонники апартеида», «выдавливания нелатышей из Латвии, развала экономики», как «возникает новая монополия на мысли и взгляды», как «снова витает в воздухе лозунг: «Кто не с нами, тот против нас»; наконец, как новые Президиум Верховного Совета и правительство республики стали практически мононациональными и не отражают хоть в какой-то разумной пропорции национальную структуру общества и как «за голубым фасадом демократии рождается серая власть в лице заурядных, но удобных (кому?) людей, неспособных решать глобальные и очень важные проблемы нарождающегося нового общества», в результате чего эти люди могут привести Латвию не к демократии, а в омут нового тоталитаризма. (1)
Многие русскоязычные жители ясно видели, что «в той игре, которая начиналась, интересы нелатышского населения, приехавшего в Латвию после 17 июня 1940 года, явно не учитывались». (2)
Наибольшую тревогу вызывал вопрос гражданства. Лидер Народного фронта Латвии Дайнис Иванс и председатель Совета министров Иварс Годманис, отвечая на вопросы депутатов, представлявших русскоязычное население республики, в мае 1990 года подчеркивали, что они выступают за то, чтобы гражданство было у всех постоянных жителей Латвии, кто этого захочет, т.е. фактически за «нулевой вариант». «Что же касается председателя Верховного Совета Латвии Анатолия Горбунова, то его кредо, как известно, всегда заключалось в обязательстве не делить жителей Латвии на своих и чужих». (3)
Однако принятая 4 мая 1990 года Декларация «О восстановлении независимости Латвийской Республики» заложила основы иной, прямо противоположной тенденции политического развития Латвийского государства.
Проект Декларации о государственной независимости Латвии готовила специальная рабочая группа НФЛ под руководством Романа Апситиса — специалиста по вопросам международного права. Представителей оппозиции к работе над текстом Декларации не приглашали.
Среди тех, кто писал и редактировал текст Декларации, была юрист Рута Шац-Марьяш. «Меня как профессионала заинтересовала и увлекла процедура составления этого уникального правового документа, — вспоминала она позднее. — Я внимательно следила за ходом его создания, мысленно представляя его звучание на русском языке, понятном широкому кругу населения Латвии. Параллельно с латышским текстом мною создавалась его русская редакция. Это было непросто: надо было обеспечить точный перевод очень специфической, непривычной терминологии, полное совпадение, идентичность не только буквы, но и смысла этого не имеющего аналогов правового акта. Мы собирались в здании университета сначала в одной из его аудиторий, затем в помещении парткома у Айвара Эндзиньша. Возникал вариант за вариантом, текст декларации детально, по каждому пункту в отдельности, обсуждался затем на заседании фракции». (4)
Как вспоминает Владлен Дозорцев, последний вариант Декларации обсуждался в редакции журнала «Даугава», на 12-м этаже Дома печати. Тогда спор шел вокруг того, будет ли Декларация объявлением о выходе Латвии из состава СССР или еще нет. Дозорцев и Вульфсон настаивали на том, что Декларация должна объявить о начале переходного периода к независимости, когда действует и старое, и новое законодательство. Но большинство проголосовало за предложение Годманиса, который выступал за то, что Декларация должна объявить о восстановлении независимости без всякого переходного периода. (5)
Однако последние коррективы в текст Декларации внесла обосновавшаяся на Западе латышская эмиграция. В апреле 1990 года Александр Кирштейнс, Иварс Годманис и Янис Юрканс отправились в Лондон, чтобы заручиться поддержкой Объединения свободных латышей мира — главной латышской эмигрантской организации. (6)
4 мая 1990 года Верховный Совет, тогда еще Латвийской Советской Социалистической Республики, принял Декларацию о восстановлении независимости Латвийской Республики. Из 201 депутата за нее проголосовали 138, один воздержался. Голосовали бюллетенями, затем счетная комиссия объявила с трибуны все бюллетени, называя номер избирательного округа и фамилию депутата. Каждый, кто проголосовал за Декларацию, подтверждал это вслух со своего места. Все происходившее транслировалось по радио и телевидению. «Толпы народа, в напряженном ожидании окружавшие в тот день здание парламента, встретили это событие с восторгом, люди плакали от счастья, обнимали друг друга, громко приветствовали своих избранников, преподносили им цветы. Я понимала эмоции этих людей, была глубоко тронута, испытывала огромное удовлетворение, чувство исполненного долга...», — вспоминает Рута Шац-Марьяш. (7)
В принятой Декларации объявлялось о восстановлении Латвийской Республики 1918 года. Одновременно отрицались внутриполитические причины перемен 1940 года, а выборы в Народный Сейм 14 и 15 июля 1940 года оценивались как проходившие «в оккупированной Латвии в условиях политического террора на основе противоправно принятого антиконституционного закона». Результаты голосования 14 и 15 июля объявлялись фальсифицированными, а избранный на их основе Народный Сейм — противозаконным, образованным «в результате обмана народа» и потому не являвшимся «выразителем суверенной воли народа». Этот Народный Сейм, подчеркивалось в Декларации, «не обладал конституционным правом решать вопрос об изменении государственного устройства и ликвидации суверенитета Латвийского государства», так как «эти вопросы был вправе решать лишь народ, однако свободное всенародное голосование проведено не было». На основании этого делался вывод, что «включение Латвийской Республики в состав Советского Союза с точки зрения международного права не имеет силы, и Латвийская Республика как субъект международного права существует de jure до настоящего времени, что признают более 50 государств мира».
«Исходя из принятых Верховным Советом Латвийской ССР 28 июля 1989 года «Декларации о государственном суверенитете Латвии» и 15 февраля 1990 года «Декларации по вопросу государственной независимости Латвии», а также принимая во внимание Обращение Вселатвийского собрания народных депутатов от 21 апреля 1990 года, учитывая определенно выраженную волю населения Латвии, отдавшего большинство голосов тем народным депутатам, которые в своей предвыборной программе выразили решимость восстановить государственную независимость Латвийской Республики, и встав на путь восстановления свободной, демократической и независимой Латвийской Республики de facto», Декларация о восстановлении независимости Латвийской Республики объявляла Декларацию Народного Сейма от 21 июля 1940 года «О вступлении Латвии в Союз Советский Социалистических Республик» не имеющей законной силы с момента ее принятия и заявляла о возобновлении действия принятой Учредительным собранием 15 февраля 1922 года Конституции Латвийской Республики на всей территории Латвии. Период до восстановления государственной власти Латвийской Республики de facto объявлялся переходным. Этот период должен был завершиться с избранием Сейма Латвийской Республики. (8)
Сформулированная в Декларации оценка событий 1940 года в Латвии по сути повторяла позицию как радикальной части западной латышской эмиграции, так и местных национал-радикальных политиков, в первую очередь представляющих Конгресс граждан и Движение за национальную независимость Латвии. И тот факт, что Верховный Совет, большинство депутатов которого было избрано по спискам Народного Фронта Латвии, поддержало эту концепцию истории Латвии, свидетельствовал о том, что уже в это время Народный Фронт Латвии в идеологическом плане фактически объединился с Конгрессом граждан и ДННЛ. Пройдет еще всего лишь пять месяцев, и Народный Фронт Латвии на своем 3-м конгрессе, состоявшемся в октябре 1990 года, уже открыто поддержит политическую линию Конгресса граждан на строительство государства-утопии — так называемой «латышской Латвии», или «Латвии — для латышей».
57 депутатов фракции «Равноправие» и один из лидеров Интерфронта депутат Алексеев, объявивший себя «независимым», «после, — как пишет Рута Шац-Марьяш, — длительных и настойчивых попыток сорвать принятие Декларации о восстановлении независимости» (9) участия в голосовании не принимали. Альфред Рубикс потребовал предварительного проведения всенародного референдума по вопросу о независимости, т.е. как раз того, отсутствие чего позволило авторам Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики говорить о незаконности перемен в 1940 году. (Выделено мной — В.Г.) Депутат Леонид Курдюмов заявил, что избиратели не уполномочили их участвовать в этом голосовании. В знак протеста все они покинули зал. «Таким образом, в этот исторический для народа Латвии день депутаты, претендовавшие на роль единственных представителей нелатышской части населения, продемонстрировали враждебность идее восстановления государственной независимости Латвии», — считает Р.Шац-Марьяш. (10)
Бывший депутат Верховного Совета Олег Щипцов в своей книге «Записки депутата. Три года в парламенте Латвии. 1990 — 1993» (Рига, 1994) поведение депутатов фракции «Равноправие» описывает иначе. «Фракция «Равноправие» заранее подготовилась к выражению своего мнения. Принципиально против независимости мы не могли и не хотели голосовать хотя бы потому, что народ имеет право на самоопределение. Правда, в этом случае необходим референдум. С другой стороны, выразив с трибуны свою точку зрения, мы не могли воздержаться при голосовании, т.к. это практически показывало бы некую неопределенность, колебание (кстати, по регламенту при принятии документа голоса «против» суммируются с голосами «воздержался»). Поэтому оставался один выход: не нажимать кнопки, т.е. не участвовать в голосовании, не мешать законному или незаконному ходу процесса. Во всяком случае, никто потом не сможет сказать, что ты голосовал «против» Декларации…», — отмечает О.Щипцов. (11)
То есть Р.Шац-Марьяш ошибается, когда пишет, что депутаты фракции «Равноправие» при голосовании Декларации в знак протеста покинули зал заседаний. Это не так. Фракция оставалась в зале заседаний Верховного Совета, но не принимала участия в голосовании. Не было и демонстрации враждебности идее восстановления государственной независимости Латвии.
Позиция, в частности О.В.Щипцова, была следующей: «Нельзя было принимать участие в эмоциональном спектакле, в финале которого со щитом будут самые консервативные силы НФЛ, …, восторжествует политика «выдавливания» нелатышей из Латвии, развала экономики». (12) «Для меня тогда и сейчас было ясно, что 4 мая 1990 года был сделан шаг, который приведет не только к развалу Советского Союза, но и к режиму апартеида для нелатышей...» — указывал он в 1994 году. (13)
Справедливость этого высказывания подтвердили и постановление Верховного Совета ЛР «О восстановлении прав граждан Латвийской Республики и основных условиях натурализации» от 15 октября 1991 года, по которому более трети населения Латвии была лишена прав граждан Латвии, и принятые в 1990-е годы законы о языке и об образовании, направленные на то, чтобы или выдавить национальные меньшинства из страны, или подвергнуть их насильственной ассимиляции в рамках курса на строительство «латышской Латвии», а также политика Латвийского государства по реабилитации авторитарного и этнократического режима Карлиса Ульманиса и нацистских коллаборационистов периода гитлеровской оккупации Латвии в 1941—1945 гг.
Компартия Латвии на платформе КПСС (компартия Рубикса) свое отношение к Декларации «О восстановлении независимости Латвийской Республики» выразила сразу после 4 мая. И это отношение было резко отрицательным. Компартия заявила о незаконности этого документа и потребовала его отмены.
Спустя полгода, на состоявшемся в декабре 1990 года XXV съезде компартии, тема оценки Декларации еще раз прозвучала в докладе секретаря ЦК Компартии Латвии К.-Г.К.Геркиса* «Об историческом пути Компартии Латвии». Этот доклад подготовила специальная комиссия по политической оценке исторического пути Компартии Латвии, решение о создании которой было принято на первом заседании съезда.
Отметив, что после 4 мая компартия неоднократно заявляла о своем требовании отменить Декларацию Верховного Совета Латвии «О восстановлении независимости Латвийской Республики», К.-Г.К.Геркис указал на ряд исторических умолчаний в тексте Декларации и заявил о несогласии ЦК КПЛ с высказанным в ней тезисом о правовой преемственности Латвии после 4 мая 1990 года с Латвией до 17 июня 1940 года.
«В Декларации Верховного Совета утверждается, что независимое Латвийское государство было провозглашено 18 ноября 1918 года. Но при этом игнорируется тот факт, что этот вопрос был решен в период оккупации Латвии Германией. Сознательно умалчивается в Декларации и то, что после освобождения в декабре 1918 года Латвии от немецкой оккупации почти на всей ее территории была восстановлена Советская власть, провозглашена Социалистическая Советская Республика Латвии, которая просуществовала более года».
«Декларация от 4 мая 1990 года, — продолжал секретарь ЦК Компартии Латвии К.-Г.К.Геркис, — объявляет Декларацию Сейма Латвии от 21 июля 1940 года «О вступлении Латвии в Союз Советских Социалистических Республик» не имеющей законной силы с момента ее принятия, и, исходя из этого, (объявляет) что нахождение Латвии в составе СССР все эти годы являлось противоправным, провозглашает возобновление действия Конституции Латвийской Республики 1922 года, устанавливает, что отношения между Латвийской Республикой и СССР строятся на основе Договора между Россией и Латвией от 11 августа 1920 года».
Но «вопреки требованиям статьи 5 Конституции Латвийской ССР о том, что наиболее важные вопросы государственной жизни выносятся на всенародное обсуждение, а также ставятся на всенародное голосование (референдум), ..., по кардинальному вопросу о статусе республики референдум не проводился. В то же время в Декларации от 4 мая 1990 года высказывается претензия, что в 1940 году вопрос об изменении государственного устройства Латвии должен был решать лишь народ на референдуме, а не Сейм....»
К.-Г.К.Геркис заявил о незаконности содержащегося в Декларации утверждения о сохранении по настоящее время юридической силы Конституции Латвийской Республики 1922 года. Принятие каждой из Конституций Латвийской ССР после 1940 года означало и юридическую, и фактическую отмену предыдущей. «В связи с этим юридически несостоятельны положения Декларации о возобновлении действия Конституции Латвийской Республики 1922 года...», — подчеркнул он.
«Что касается правовых основ отношений между Союзом ССР и Латвийской ССР в настоящее время, то ими являются положения не международно-правового акта — мирного договора между Россией и Латвией от 11 августа 1920 года, как утверждается в Декларации, а установление Конституции СССР, Конституции Латвийской ССР и советских законов.
Некорректно в качестве аргумента при решении вопросов в 1990 году выдвигать мирный договор между Россией и Латвией от 11 августа 1920 года. Известно, что в 1920 году Советская Россия находилась в кольце военной и экономической блокады. Именно в таких вынужденных условиях Советская Россия пошла на заключение этого договора».
В заключение доклада К.-Г.К.Геркис еще раз заявил о позиции ЦК Компартии Латвии: «Декларация Верховного Совета Латвийской ССР «О восстановлении независимости Латвийской Республики» не имеет юридической силы, является недействительной...» (14)
Реакция международного сообщества на принятую Верховным Советом 4 мая Декларацию «О восстановлении независимости Латвийской Республики» была настороженно-выжидательной. Ни одно государство мира не заявило о том, что принятая Декларация влечет за собой для Латвии правовые последствия в плане обретения ею государственной независимости de facto и de jure.
Что же касается позиции США, то президент США Джордж Буш—старший долгое время ничего и слышать не хотел о независимости балтийских республик. Когда в декабре 1989 года на Мальте состоялась встреча Михаила Горбачева и Джорджа Буша-старшего, президенты СССР и США договорились, что США не будут создавать лишних трудностей Советскому Союзу в балтийском вопросе, а СССР не допустит насильственного вмешательства в развитие событий в странах Балтии. И это все. О независимости стран Балтии речи не было.
Примечательно, что реакцией ФРГ и Франции на литовскую Декларацию независимости, принятую в марте 1990 г., стало совместное письмо канцлера ФРГ Г.Коля и президента Франции Ф.Миттерана председателю Верховного совета Литвы В.Ландсбергису с просьбой приостановить действие декларации и вступить в диалог с руководством СССР. (15)
Также и латвийская «декларация о независимости ни в глазах Москвы, ни многих стран Запада не была легальным документом», — спустя пятнадцать лет признала Сандра Калниете, одна из основателей НФЛ, исполнительный секретарь НФЛ, а затем — дипломат и министр иностранных дел Латвийской Республики. (16)
Естественно, что такая реакция международного сообщества на Декларацию о независимости не могла не вызвать разочарования у активистов Атмоды. «В Латвии после принятия Декларации все продолжалось по-старому. Наступила рутина. Это было смертельно для таких революционеров, как мы, энтузиасты Атмоды», — вспоминала позднее Элита Вейдемане, бывший редактор главного печатного органа НФЛ газеты «Атмода». (17)
После принятия Декларации о восстановлении независимости в стране начался «очень трудный переходный период. Сложность ситуации заключалась в том, что мы не видели ему конца... С одной стороны, никто не отменял законы СССР, но, с другой, уже начинали работу учреждения независимой Латвии...». Лишь «после августовского путча все стало ясно», — вспоминал в августе 2006 года бывший председатель Верховного Совета Анатолий Горбунов. (18)
Как отмечают Янис Вахерс и Илона Берзиня, авторы книги «На изломе», в которой говорится о том, как милиция Латвийской ССР постепенно была преобразована в полицию Латвийской Республики, «несмотря на Декларацию 4 мая, морские и воздушные границы Латвии продолжали охранять Пограничные войска и Таможенная служба СССР, охрану мест заключения несли войска внутренней службы МВД СССР, границы Латвии с другими государствами все еще были закрыты, да и зарплата работников милиции и материально-техническое обеспечение поступали из Москвы. К тому же в Латвии все еще были дислоцированы штаб и войска Прибалтийского военного округа… Кресло министра внутренних дел Латвии по-прежнему занимал Штейнбрикс, которого министр внутренних дел СССР не отстранил от должности. Штейнбрикс заявил: пока не будет приказа Бакатина о назначении Вазниса (министром внутренних дел в правительстве Годманиса — В.Г.), он из кабинета не уйдет…» (19)
Одновременно с прокураторой Латвийской Республики, на работу в которую перешли 85% работников прокуратуры Латвийской ССР, продолжала действовать и прокуратура Латвийской ССР. Никаких «связей, не говоря уже о сотрудничестве, между обеими прокуратурами не существовало вовсе». (20)
14 мая 1990 года президент СССР М.С.Горбачев подписал указ, которым Декларация Верховного Совета Латвийской ССР от 4 мая 1990 года «О восстановлении независимости Латвийской Республики» объявлялась «не имеющей юридической силы с момента ее принятия». В результате Латвия в период с мая 90-го года по август 91-гоde jure продолжала оставаться республикой СССР. Одновременно de facto союзные органы законодательной, исполнительной и судебной власти постепенно утрачивали контроль над республиканской законодательной, исполнительной и судебной властью, отдавая его во все большей мере в руки победившего на выборах Верховного Совета Народного фронта Латвии. Так, после назначения А.Вазниса на ключевой пост министра внутренних дел милиция перешла под контроль НФЛ. (21) А в должность министра внутренних дел А.Вазнис вступил только в июне 1990 года, когда в Ригу на несколько дней приехал заместитель Бакатина, который и представил сотрудникам МВД нового министра. (22)
Несмотря на то, что правительство И.Годманиса было признано союзными органами власти, лидер Компартии Латвии (на платформе КПСС) А.П.Рубикс публично заявлял, что считает это правительство незаконным. (23) Эта оценка способствовала усилению противостояния между Компартией Рубикса и Верховным Советом ЛР.
* Карлис Геркис — родился 4 октября 1933 года в Лудзе. Окончил Московское высшее военно-инженерное училище и Высшую партийную школу при ЦК КПСС. С 1954 по 1984 год — на службе в рядах Советской Армии, полковник. Работал в политорганах Вооруженных Сил СССР. С 1969-го по 1984 год — на педагогической работе в Рижском высшем училище инженеров авиации. С 1984-го по 1990 год — заведующий кафедрой общественных наук в Латвийской государственной консерватории. 1990 — 1991 гг. — руководитель лекторской группы ЦК Компартии Латвии, секретарь ЦК Компартии Латвии по идеологической работе.
Примечания:
1. Щипцов Олег. Указ. соч. — Стр. 93, 96 — 97, 110, 115.
2. Там же. Стр. 121.
3. www.regnum.ru/news/483969.html
4. Шац-Марьяш Рута. Калейдоскоп моей памяти. — Рига, Acis, 2003 год. — Стр. 334.
5. Идеи Атмоды и латвийская действительность начала 90-х гг. Стенографический отчет XVII Чтений гуманитарного семинара с участием М. Костенецкой, В. Дозорцева, И. Годманиса, Б. Цилевича, С. Долгополова, Д. Знотса. http://shh.neolain.lv/seminar14/stenogr.17.htm
6. Скирманте Бальчуте. Декларация, которой больше нет. — «Вечерняя Рига», № 85 (145), 3 мая 2002 года.
7. Шац-Марьяш Рута. Калейдоскоп моей памяти. — Рига, Acis, 2003 год. — Стр. 335.
8. Latvijas Padomju Socialistiskās Republikas Augstākās Padomes Deklarācija par Latvijas Republikas neatkarības atjaunošanu. — Latvijas Republikas Augstākā Padome. 1991. — LR AP Kanceleja. Latvijas Enciklopēdiju redakcija. — Rīga, 1991, lpp. 5 — 8.
9. Шац-Марьяш Рута. Указ. соч. Стр. 336.
10. Там же. Стр. 336.
11. Олег Щипцов. Записки депутата. Три года в парламенте Латвии. 1990 — 1993. — Рига, 1994, стр. 93.
12. Там же. Стр. 93.
13. Щипцов Олег. Записки депутата (Три года в парламенте Латвии: 1990 — 1993). — Рига, 1994. — Стр. 91.
14. Об историческом пути Компартии Латвии. Доклад секретаря ЦК Компартии Латвии К.-Г.К.Геркиса. — «Советская Латвия», 5 декабря 1990 года.
15. Портнягина М.Д. Позиция международного сообщества по вопросу «восстановления» независимости Балтийских республик. — «Балтийский регион», 2012 год, №2, стр. 121.
16. Калниете Сандра. Начало Народного фронта и единение движений за независимость. В кн.: Балтийский путь к свободе. Опыт ненасильственной борьбы стран Балтии в мировом контексте. Составитель Янис Шкапарс. — Рига, 2006. — Стр. 170.
17. Вейдемане Элита. 4 мая — краеугольный камень новой Латвии. В кн.: Балтийский путь к свободе. Опыт ненасильственной борьбы стран Балтии в мировом контексте. Составитель Янис Шкапарс. — Рига, 2006. — Стр. 193.
18. Радионов Вадим. Анатолий Горбунов: «15 лет назад у нас были большие иллюзии». — «Час», 22 августа 2006 года.
19. Вахерс Янис, Берзиня Илона. На изломе. От милиции к полиции. — Рига, 2007 год. — Стр. 53.
20. Там же. Стр. 61 — 63.
21. Щипцов Олег. Записки депутата (Три года в парламенте Латвии: 1990 — 1993). — Рига, 1994. — Стр. 114.
22. Щипцов Олег. Указ. соч. Стр. 111, 114.
23. А.Рубикс: «Это правительство считаю незаконным». — «Советская Латвия», 18 мая 1990 года.
|