Как известно, в конце марта 11 стран проголосовали в ООН против так называемой крымской, то есть совместной антироссийской резолюции США и Евросоюза. Среди этих стран были Венесуэла, Никарагуа, Куба и Боливия. После чего западные чиновники и СМИ чуть ли не хором утверждали, что, дескать, те страны связаны с РФ политико-экономическими соглашениями, и только потому они поддержали Россию. Но такая оценка, мягко говоря, лукавство, поскольку и в этих странах были или остаются проблемы, весьма схожие с крымской.

Поэтому именно эти четыре страны Латинской Америки хорошо понимают суть проблемы и, соответственно, позицию России. Тем более что пока только Никарагуа смогла воссоединиться с территорией, отторгнутой США в начале ХХ века. А Каракас, Гавана и Ла-Пас по-прежнему ведут борьбу за возвращение их исконных территорий.

Что касается Венесуэлы, то у нее еще в середине позапрошлого века Великобритания захватила обширный восточный регион – Эссекибо-Гайана. В связи с наличием там крупных запасов золота, платины, серебра, полудрагоценных камней, тропической древесины. А территория этого региона, ни много ни мало, составляет почти 140 тыс. кв. км. Это, подчеркнем, почти в шесть раз больше территории Крыма. Численность населения в этом, так сказать, экс-венесуэльском регионе (данные 2013 г.) – не меньше 280 тыс. чел. На географических картах Венесуэлы Эссекибо-Гайана по-прежнему обозначена как спорная или отторгнутая территория.

Международный арбитражный суд в 1899 г. под давлением Лондона оставил эту территорию в составе Британской Гвианы до 1966 г. В этом конфликтном вопросе США поддерживали Великобританию, а столь мощному альянсу Каракас не мог противостоять. Но в 1962 г., вскоре после революции на Кубе, президент и правительство Венесуэлы в совместном заявлении отметили, что страна впредь не будет придерживаться решения суда от 1899 г. Уход британцев из части Гвианы в 1966 г. (до осени 1975 г. была еще и Голландская Гвиана – нынешний Суринам; Французская Гвиана существует и поныне) сопровождался заверениями Лондона о поддержке территориальной целостности нового государства - Гайаны. Правда, в феврале 1966-го Великобритания, Венесуэла и Гайана подписали в Женеве соглашение об уточнении спорной границы, но стороны так и не смогли договориться по этому вопросу. А попытки Каракаса вынести проблему на международный уровень по сей день остаются безуспешными, ввиду британско-американского противодействия.

В январе-феврале 1969 г. в отторгнутом от Венесуэлы регионе происходили военные действия между повстанцами и гайанскими войсками. Последние, получая британские боеприпасы и вооружение, смогли победить.

Вскоре Гайана подала жалобу на Венесуэлу в ООН. В отличие от просьб Каракаса обсудить в ООН этот пограничный вопрос гайанская жалоба была поддержана Западом и признана обоснованной в соответствующей резолюции Генассамблеи ООН в 1970 г. Как следствие, в том же году обе стороны подписали договор о 12-летнем моратории на территориальный спор. И когда в 1981 г. президент Венесуэлы Луис Кампинс заявил, что Каракас не будет продлевать действие этого договора, Гайана снова получила заверения от Запада о поддержке.

СССР занимал здесь скорее прогайанскую позицию, поскольку Гайана была в сфере влияния Москвы, точнее – признавалась «страной социалистической ориентации». Хотя официальных заявлений СССР по гайанско-венесуэльскому спору не делал, в ходе визитов гайанских делегаций в Москву им давали понять, что СССР – за сохранение границ Гайаны.

Геополитические изменения в конце 1980-х – начале 1990-х гг. вынудили Венесуэлу улучшить отношения с Гайаной. Но территориальный вопрос по-прежнему остаётся предметом споров. А Уго Чавес после прихода к власти в 1999 г. заверил, что «скоро на венесуэльском флаге появится еще одна звезда, символизирующая «провинцию Гайана». Однако реалии вынудили Венесуэлу сменить тональность, и в конце сентября 2011 г. Чавес заявил, что венесуэльская сторона считает неправомерной и ущербной границу с Гайаной, но этот вопрос «нужно решать путем переговоров».

...А вот у Никарагуа – получилось.

По договору от 5 августа 1914 г., ратифицированному США в июне 1916-го, Америка за 3 млн долл. «арендовала» на 99 лет никарагуанские острова Маис, расположенные в центральной части Карибского моря. Никарагуанская сторона требовала не меньше 10 млн долл., но США, угрожая новым военным вторжением (первое состоялось в 1912 г.), добились своей «цены вопроса». При этом получили право создания военно-морских баз на островах.

Эти острова расположены в центральном районе карибской акватории и позволяют контролировать все перевозки через Карибское море. Поэтому интерес Вашингтона к архипелагу вполне понятен.

Здесь были размещены их разведобъекты и военные склады. Острова использовались США для организации вторжения кубинских «гусанос» (контрреволюционеров) на Плайя-Хирон, что на юго-востоке Кубы, в апреле 1961 г., а также для диверсионных операций в соседних Гватемале и Коста-Рике.

Диктатор Никарагуа генерал Анастасио Сомоса (правил в 1967-1971 и 1972-1979 гг.) хотя и опирался, как и его родственники-диктаторы, начиная с 1936 г., на американскую поддержку, не мог не учитывать всё большей активности Сандинистского фронта национального освобождения и растущих антиамериканских настроений в стране. Эти тенденции были связаны и с фактической оккупацией США островов Маис.

Кроме того, Сомоса опасался, что роль послушной марионетки Вашингтона приведет к экспорту кубинской революции в Никарагуа. Поэтому диктатор стал «нажимать» на администрацию США по вопросу об островах Маис, утверждая, что надо, и весьма срочно, ослабить антиамериканское движение в Никарагуа. Инициатива Сомосы по возвращению Никарагуа архипелага Маис вначале не встретила понимания в Вашингтоне. Но, по имеющимся сегодня данным, генерал в конце 1960-х стал наводить мосты с Югославией, пытаясь включить этот вопрос в повестку дня Движения неприсоединившихся стран (созданного в начале 1960-х и фактически возглавляемого Югославией).

В узком кругу Сомоса заявлял, что «Никарагуа не может быть приравнена к Кубе, где американцы удерживают Гуантанамо, но де-факто мы, с островами Маис, в том же положении, что и Куба с Гуантанамо».

Согласно югославским источникам, контакты эмиссаров Сомосы с официальными лицами Югославии в 1969-1970 гг. привели к идее обращения Никарагуа к Движению неприсоединения по вопросу об островах Маис. В дальнейшем намечалось включить эту проблему от имени Никарагуа и Движения неприсоединения в повестку дня Генассамблеи ООН.

Никарагуанская сторона стала добиваться поддержки со стороны Сальвадора, Коста-Рики, Гватемалы и Гондураса - соседей-партнеров по Центральноамериканскому общему рынку (ЦАОР), созданному, опять-таки, по инициативе Никарагуа в 1960 г. При этом Коста-Рика, где, заметим, никогда не было проамериканской диктатуры и нет регулярной армии, весной 1970-го предложила ЦАОР поддержать никарагуанскую позицию. Почувствовав неладное, США решили уступить. Тем более, что буквально некем было заменить А. Сомосу в Никарагуа. И 14 июля 1970 г. между США и Никарагуа был подписан договор о досрочном прекращении аренды американцами островов Маис.

Добавим, что на этом архипелаге – высокоплодородные земли и прекрасные климатические условия, позволяющие выращивать многие зерновые культуры, а также овощи, фрукты и цитрусовые. Другая важная статья дохода населения — туризм.

В общем, у Никарагуа был, образно говоря, свой Крым, с которым удалось воссоединиться только через 54 года. После свержения диктатуры семейства Сомосы в 1979 г. США вынашивали планы возвращения на острова, но не получилось. Пока!

Что касается Кубы, то ее давняя мечта - воссоединиться с частью района Гуантанамо, который оккупирован США с начала ХХ века в соответствии с навязанным Кубе неравноправным соглашением (1903 г.). Срок действия соглашения давно истёк, Куба требует его отмены, но тщетно. США и Запад в целом игнорируют позицию Кубы и всячески препятствуют его обсуждению вопроса в ООН. Как известно, в том же оккупированном районе недавно создана... тюрьма ЦРУ. Сирийский политолог Джихан Хафиз отмечает: «Печально известный тюремный объект США в районе бухты Гуантанамо на Кубе осуждается мировым сообществом. Пытки, неподотчетность и бессрочное содержание являются здесь нормой». По мнению Хафиза, этот объект, «естественно, дополнил причины многодесятилетних ссор Вашингтона с кубинскими властями, утверждающими, что военная база нарушает суверенитет Кубы и может приравниваться к военной оккупации». Словом, «кубинский Крым» по сей день так и не воссоединился с Кубой.

Схожая проблема и у Боливии. Война, спровоцированная пробританской в тот период Чили против Боливии, длилась почти пять лет. По условиям перемирия, заключённого между Чили и Боливией 4 апреля 1884 г., Боливия лишалась тихоокеанской области Антофагаста и, соответственно, выхода к Тихому океану (с портами Антофагаста и Икике). Потерянная территория составила около 20 тыс. кв. км – почти территория Крыма (26 тыс. кв. км).

С тех давних пор Боливия тоже напрасно, как и Куба с Венесуэлой, пытается вынести эту проблему на международное обсуждение.

Но чилийская сторона под всевозможными предлогами уходит от переговоров с боливийцами. В начале 1970-х правительство Сальвадора Альенде, стремясь избежать обострения отношений с Боливией, решилось на фактическое признание этой пограничной проблемы. Власти Чили в тот период обещали Боливии заключение соглашений, предусматривающих для нее свободные сухопутный коридор, порты и анклав в спорном регионе. Более того, эти соглашения были в основном утверждены в ходе встречи весной 1971 г. министров иностранных дел двух стран.

С 1970 г. у власти в Боливии находился военный режим Хосе Торреса, который воздерживался от проамериканского курса и не был настроен на жесткую конфронтацию с Чили из-за «боливийского Крыма». Поэтому впервые между Чили и Боливией наметилось не только урегулирование пограничного спора, но и развитие более тесных взаимоотношений. Этому способствовали похожие социально-экономические и внешнеполитические задачи правительств Хосе Торреса и Сальвадора Альенде, нацеленные на ограничение влияния США в Южной Америке.

21 мая 1971 года в своем первом послании Конгрессу Чили Сальвадор Альенде заявил: «У нашего правительства уже был повод сожалеть, что наши отношения с Республикой Боливия происходили в такой аномальной ситуации, которая противоречит призванию обеих стран к интеграции. Мы едины с Боливией в наших чувствах и интересах, и наша воля в том, чтобы ...нормализовать наши отношения». Вскоре националистический режим Хосе Торреса был свергнут, но и после прихода к власти проамериканского режима Уго Бансера политика Чили и Боливии в пограничном вопросе оставалась гибкой. Так, в конце 1971-го и весной 1972 г. состоялись боливийско-чилийские переговоры на уровне МИДов по пограничному вопросу. А в апреле 1973 г. стороны договорились, что в октябре того же года в Кочабамбе (Боливия) должна состояться встреча на высшем уровне «с целью найти определенное решение территориальных и других проблем» между этими странами. Но свержение и гибель Сальвадора Альенде 11 сентября 1973 г. не позволили решить тот вопрос.

И хотя Боливия получила ряд льгот в северочилийских – экс-боливийских портах на Тихом океане, вопрос принадлежности «боливийского Крыма» остаётся камнем преткновения в чилийско-боливийских отношениях.

Таким образом, проблема воссоединения со «своим Крымом» далеко не нова. Она была в Никарагуа, сохраняется на Кубе, в Венесуэле, Боливии. Этим фактором во многом объясняется их солидарность с действиями России по воссоединению с Крымом.